Культура / Независимая газета. Знаменитый турецкий писатель Орхан Памук - автор нескольких романов: . Однако международная слава пришла к писателю после публикации . Книга эта была переведена на многие языки, а в конце прошлого года появилась и на наших прилавках в замечательном переводе Веры Феоновой. Отечественная критика довольно взволнованно отреагировала на появление этой книги - . Предлагаем вашему вниманию первое в России интервью Памука, которое, надеемся, прольет свет на черные страницы его книги. Беседа состоялась в студии Памука - или в . Ferit Orhan Pamuk; род. 7 июня 1952, Стамбул, Турция) — современный турецкий писатель, лауреат нескольких национальных и международных литературных премий, в том числе Нобелевской премии по литературе (2006). Орхан Памук является самым известным турецким писателем и одним из ведущих авторов интеллектуальной прозы Европы.
Представьте себе огромные окна с потрясающим видом на солнечный Босфор, стеллажи с книгами вдоль стен и глубокие кресла - вот в такой примерно обстановке и проходила наша беседа. Мне остается поблагодарить турецкую переводчицу Дюрэн Тунч за помощь в организации встречи и напомнить, что в скором времени ? Дело в том, что мои предки когда- то в незапамятные времена бежали с Кавказа в Турцию. Там, в Анатолии, они и получили это прозвище. У них лица были слишком белыми. Мой дед страшно разбогател в тридцатых годах на железных дорогах - тогда в маленькой Турции их только начали строить. Я не преувеличиваю - он был очень богат, но рано умер, а его многочисленные дети бездарно профукали наследство. Так что у нас это такая семейная хохма - куда деньги исчезли. Поскольку дед умер рано, всем заправляла бабушка - у нее было четыре ребенка, и все они жили в большом доме в районе Нишанташи. В период модернизации они перестроили дом в доходный, и все мои дядьки (и мои родители) расселились по отдельным квартирам, но в этом же самом доме. Так что ребенком я жил в обычном многоквартирном доме, а курьез состоял в том, что в этих квартирах жили мои родственники. Я решил, что буду архитектором, и три года изучал предмет. Ну и читал, читал, читал - запойное чтение, которое привело меня к тому, что я решил стать писателем. Параллельно я стал учиться в Стамбульском университете на журналиста, но никогда не рассматривал это занятие серьезно - просто мне нужно было закосить от армии. Мне было 2. 2, и я писал мой первый роман, который не принес мне ничего: ни денег, ни славы. До тридцати лет я написал два с половиной романа и к тридцати годам сумел напечатать один из них - это была длинная семейная сага в классицистическом духе, но у нее было до странности много читателей. Первая книга продалась тиражом две тысячи за год, вторая - шесть, третья - шестнадцать, а потом - раз! Тогда же пришла и западная слава. Эта идеология - кемализм - давала им некоторые духовные полномочия, считалось, что они - это элита республики, что они - выше остальных, что у них - особый статус, особые привилегии. Что, в общем, было недалеко от истины. Писатель и сценарист Орхан Памук известен у себя на родине в первую очередь Современный турецкий писатель, лауреат Нобелевской премии по. Лауреат Нобелевской премии, блестящий турецкий писатель Орхан Памук приглашает читателей в удивительный музей, хранящий богатую коллекцию. Этот университет выделил и мне стипендию. Я приехал к ней и стал преподавать турецкий. Параллельно в библиотеке я писал . Там, в Нью- Йорке, я как будто увидел все в перспективе. Все показалось мне более ценным, чем это было на самом деле. Детали, подробности - все стало более выпуклым. Я представлял себя Джойсом, который сидит в Триесте и пишет своих . Как вам такое сравнение? С другой стороны, мне по большому счету наплевать, как там было на самом деле в истории. Мне интересны варианты истории, своего рода . Орхан Памук – известный турецкий писатель, обладатель многочисленных национальных и международных премий.Я воображал себе людей, которые носят по Стамбулу в своих головах тысячи разных историй, а не Историю с большой буквы. Дело в том, что турецкая литература всегда страдала левизной во взглядах. Она была плебейской - в том смысле, что писатели в своих романах в основном радели об анатолийских крестьянах, о бедноте. Это был такой социальный реализм. Как ни странно, никто не писал о Стамбуле, об этом городе. Так вот, я решил посмотреть на этот город как на палимпсест. Как на многослойный пирог из его историй - византийской, оттоманской, республиканской. Турки хотели видеть себя турками, а не наследниками Оттоманской империи. А Оттоманская империя, как всякая империя, была многонациональной - в Стамбуле жили и греки, и турки, и евреи, и армяне. Вот я и решил посмотреть на этот период истории.. Я хотел показать этот город не с точки зрения классовой борьбы, как это часто было, а с точки зрения его истории, его тайны, которая до сих пор опутывает Стамбул. В этом, если угодно, и заключалась моя политическая программа. Из каких соображений вы обратились к этим текстам - из обывательского любопытства или из религиозной потребности? Я не принадлежал к секте суфиев, а потому никакой религиозной мотивации у меня не было. Из чистого любопытства в этих текстах тоже делать нечего - они покажутся просто скучными. Мне же для моей книги нужен был оригинальный срез так называемой традиционной литературы, каковой суфийская поэзия, безусловно, является. Дело в том, что никто из моего окружения - шире, моего поколения - никогда не читал эти стихи. Они читали западных модернистов, турецких . Вот я и решил обыграть этот пласт. Открыть глаза нашему псевдомодернистскому обществу на суфиев. Пытаются найти в городе то, что описано в художественном произведении. Как вам такая ситуация? Чтобы написать такую книгу, нужно было быть тупым фанатиком всех этих мелочей и деталей, рассыпанных в романе. Упертым энциклопедистом, если хотите. Настолько много, что европейский читатель не считывает около десяти процентов книги.. Проблема в другом - в том, что пласт суфийской поэзии, обыгранный в книге, абсолютно непонятен европейскому читателю. Турецкому, впрочем, тоже. Ты читаешь эти стихи и не понимаешь, из- за чего сыр- бор. Только потом, когда я попал в монастырь суфиев здесь, в Стамбуле, посмотрел на крутящихся дервишей, услышал музыку, побродил по садику, я почувствовал атмосферу.. Тексты суфиев действительно плоски и одномерны, и то, что делает их неподражаемыми, - это атмосфера. Плюс ты должен подходить к их текстам с верой в то, что они - откровение. Я был светским западником и читал их тексты скептически. Читал и читал - и ничего не происходило. Но вот истории, которые в них рассказаны, - это действительно интересно, тут есть индийская традиция, и мне все это было любопытно. В общем, как стихи эти тексты - слабые, как источник информации о тех временах - интересны. К романам последнего я даже писал предисловия для турецких изданий. Еще весь английский Набоков. Когда- то запоем читал Солженицына - хотя теперь его брутальное морализаторство меня раздражает. Да вот мой русский стеллаж - сами смотрите: Андрей Белый, Чехов, Платонов. Туда, в задний ряд, я убрал Горького и Эренбурга. Это как у Одена, который писал свои снобистские записки путешественника: приехал в Исландию и расплевался. Скучно ему, видите ли, стало. А у Бродского мне по- настоящему нравится его эссе о питерском детстве. Моя мама гуляла с нами по пустынному Эстиклялю (так он теперь называется). Мы заходили в лавки - помню, искали пуговицу. Когда в городе проезжала машина, мы с братом кричали: . Я знал наизусть названия всех морских тварей, которые плавали у берега. И до сих пор обожаю рыбу - в ресторане, я имею в виду. А теперь на улицах - толпы людей, в основном приезжих из Анатолии. В городе есть районы, где я никогда не бывал - настолько они далеко. В Босфоре опять же не искупаешься. С другой стороны - вот этот вид из моего окна - он не меняется. Несколько тысяч лет как минимум. Все мальчишки Стамбула бредят подземными ходами, по которым жители Константинополя бежали из города со своими сокровищами. Но ход до сих пор не найден. Эта мифология имеет свою основу - на уровне быта, когда чердак твоего дома - модерный, первый этаж построен при Сулеймане, а подвал выложен византийской кладкой. Ну и последнее - каков ваш, так сказать, ? Это примерно двадцать минут. В офисе я пишу (все свои романы я, кстати, написал от руки), отвечаю на звонки, веду переписку. Потом мои рукописи набирает ассистент. Вечером я возвращаюсь домой, и мы вместе ужинаем. Когда выходит очередная книга, я отправляюсь в рекламное турне по той стране, где она вышла. Потом возвращаюсь, и все начинается снова.
0 Comments
Leave a Reply. |
AuthorWrite something about yourself. No need to be fancy, just an overview. Archives
December 2016
Categories |